Ж.
Дюмезиль
Из книги "Сказания
о нартах"
("Legendes sur
les Nartes suivies de cinq notes mythologiques", Paris, 1930)
<Из предисловия>
Менее удачливые,
чем витязи русских былин, эпические герои Северного Кавказа долго были
неизвестны на Западе: статья Хюбшманна в «Zeitschrift der Deutschen Morgenlan-dischen
Gesellschaft», 1887, к тому же целиком основанная на материале первого
тома «Осетинских этюдов» В. Ф. Миллера, кажется, не привлекла особого
внимания. Но недавно А. Дирр представил немецкому и английскому читателю
драгоценные образцы народной словесности Кавказа, в частности много эпизодов
из нартовского эпоса, и успех книги был значителен, так как тираж «Caucasian
Folktales», по-видимому, уже разошелся. Настоящей работой хотелось бы
оказать услугу такого же рода французскому читателю. Кроме того, поскольку
в 1925-1927 гг. Историко-филологическое общество во Владикавказе опубликовало
два значительных сборника нартовских сказаний, полезно было ознакомить
с ними читателя незамедлительно.
Нартовский эпос заслуживает
внимания прежде всего потому, что непосредственно отражает жизнь и душу
народов его носителей. (...) Эти сказания имеют то двойное достоинство,
что они - и подлинно местные и в то же время - не книжные. Они пришли
к нам с высокогорных долин тех речек, которым Терек и Кубань обязаны своим
величавым многоводьем; они пришли к нам из уст старейших жителей осетинских,
черкесских, балкарских, карачаевских аулов, тех деревень, где у каждого
двора - своя башня, своя каменная ограда. Быть может, у них есть и «авторы»
- хотя, по-моему, русская фольклористическая школа придает данному
понятию чрезмерное значение, - но этим «авторам» они мало чем обязаны,
ибо представляют широко распространенную и устойчивую традицию. Большие
совпадения, которые можно наблюдать в вариантах почти каждого сказания,
собранных в самых различных точках, служат достаточным доказательством
того, что «авторы» не часто давали волю своей фантазии. Перед нами здесь
- целая область народной словесности.
Но главное, на мой
взгляд, в другом. К картине нартовской эпопеи я присовокупил несколько
коротких мифологических заметок. В сущности, я заинтересовался этими сказаниями
не столько потому, что из них можно почерпнуть данные по психологии, этнографии,
фольклору, сколько потому, что в них проглядывают мифологические темы.
В облике и приключениях двух главных нартовских героев - Батраза и Созырыко-Сослана
- видны столь определенные черты близости к природе, что хочется назвать
их «грозовым героем» и «солнечным героем». Когда раскаленное добела стальное
тело Батраза вихрем спускается, с неба на землю и Хозяйка Сатана принимает
его в семь баков воды в нижней части своей башни, когда преследуемый в
настигнутый Колесом Святого Иоанна умирает Сослан, аналогия с хорошо известными
обрядами - заклинания грозы, игрищ в дни летнего солнцестояния - позволяет
тотчас же определить место этих двух героев во времени. И в целом их циклы
подтверждают это объяснение.
Таким образом, если
учесть, что многие нартовские сказания, видимо, происходят из Осетии (а
в отношении сказаний о Батразе это бесспорно), и если вспомнить, что осетины
- последние потомки алан и через них - сармато-скифов, короче, последние
представители многочисленной группы «северных иранцев», можно понять важность
предпринятого исследования: в случае удачи оно даст возможность найти
крупицы древней мифологии, о которой до сих пор забывали при сравнительном
изучении старинных верований индоевропейцев, но которую, однако, столь
же важно знать, как и родственные мифологии Персии и Индии. Подобно тому,
как валлийские романы или ирландский средневековый эпос отсутствием памятников
собственно язычества помогли во многом воссоздать кельтские мифы, сказания
о Нартах при нехватке древних источников позволяют сквозь обычный фольклорный
туман порой разглядеть тени скифских богов.
Предприятие это рискованное,
но, к счастью, у нас есть несколько способов самопроверки: древняя цивилизация
скифов и даже их религий не совсем от нас скрыты: о них пространно рассказал
в IV книге своей «Истории» Геродот. А обычаи скафосарматов, обрисованные
Геродотом, и нравы, приписываемые в сказаниях осетинским Нартам, с внушающей
доверие точностью совпадают во многих чертах. Эту сопоставительную работу
начал еще Вс. Миллер. Я ее продолжил по части обрядов, нравов, собственно
мифологии. (...)
Ж. Дюмезиль.
Осетинский эпос и мифология. М., "Наука", 1976 ("Исследования по фольклору
и мифологии Востока"). С. 8-18.
|