Менее удачливые, чем витязи русских былин, эпические герои Северного Кавказа долго были неизвестны на Западе: статья Хюбшманна в «Zeitschrift der Deutschen Morgenlan-dischen Gesellschaft», 1887, к тому же целиком основанная на материале первого тома «Осетинских этюдов» В. Ф. Миллера, кажется, не привлекла особого внимания. Но недавно А. Дирр представил немецкому и английскому читателю драгоценные образцы народной словесности Кавказа, в частности много эпизодов из нартовского эпоса, и успех книги был значителен, так как тираж «Caucasian Folktales», по-видимому, уже разошелся. Настоящей работой хотелось бы оказать услугу такого же рода французскому читателю. Кроме того, поскольку в 1925-1927 гг. Историко-филологическое общество во Владикавказе опубликовало два значительных сборника нартовских сказаний, полезно было ознакомить с ними читателя незамедлительно.

Нартовский эпос заслуживает внимания прежде всего потому, что непосредственно отражает жизнь и душу народов его носителей. (...) Эти сказания имеют то двойное достоинство, что они - и подлинно местные и в то же время - не книжные. Они пришли к нам с высокогорных долин тех речек, которым Терек и Кубань обязаны своим величавым многоводьем; они пришли к нам из уст старейших жителей осетинских, черкесских, балкарских, карачаевских аулов, тех деревень, где у каждого двора - своя башня, своя каменная ограда. Быть может, у них есть и «авторы» -  хотя, по-моему, русская фольклористическая школа придает данному понятию чрезмерное значение, - но этим «авторам» они мало чем обязаны, ибо представляют широко распространенную и устойчивую традицию. Большие совпадения, которые можно наблюдать в вариантах почти каждого сказания, собранных в самых различных точках, служат достаточным доказательством того, что «авторы» не часто давали волю своей фантазии. Перед нами здесь - целая область народной словесности.

Но главное, на мой взгляд, в другом. К картине нартовской эпопеи я присовокупил несколько коротких мифологических заметок. В сущности, я заинтересовался этими сказаниями не столько потому, что из них можно почерпнуть данные по психологии, этнографии, фольклору, сколько потому, что в них проглядывают мифологические темы. В облике и приключениях двух главных нартовских героев - Батраза и Созырыко-Сослана - видны столь определенные черты близости к природе, что хочется назвать их «грозовым героем» и «солнечным героем». Когда раскаленное добела стальное тело Батраза вихрем спускается, с неба на землю и Хозяйка Сатана принимает его в семь баков воды в нижней части своей башни, когда преследуемый в настигнутый Колесом Святого Иоанна умирает Сослан, аналогия с хорошо известными обрядами - заклинания грозы, игрищ в дни летнего солнцестояния - позволяет тотчас же определить место этих двух героев во времени. И в целом их циклы подтверждают это объяснение.

Таким образом, если учесть, что многие нартовские сказания, видимо, происходят из Осетии (а в отношении сказаний о Батразе это бесспорно), и если вспомнить, что осетины - последние потомки алан и через них - сармато-скифов, короче, последние представители многочисленной группы «северных иранцев», можно понять важность предпринятого исследования: в случае удачи оно даст возможность найти крупицы древней мифологии, о которой до сих пор забывали при сравнительном изучении старинных верований индоевропейцев, но которую, однако, столь же важно знать, как и родственные мифологии Персии и Индии. Подобно тому, как валлийские романы или ирландский средневековый эпос отсутствием памятников собственно язычества помогли во многом воссоздать кельтские мифы, сказания о Нартах при нехватке древних источников позволяют сквозь обычный фольклорный туман порой разглядеть тени скифских богов.

Предприятие это рискованное, но, к счастью, у нас есть несколько способов самопроверки: древняя цивилизация скифов и даже их религий не совсем от нас скрыты: о них пространно рассказал в IV книге своей «Истории» Геродот. А обычаи скафосарматов, обрисованные Геродотом, и нравы, приписываемые в сказаниях осетинским Нартам, с внушающей доверие точностью совпадают во многих чертах. Эту сопоставительную работу начал еще Вс. Миллер. Я ее продолжил по части обрядов, нравов, собственно мифологии. (...)

Ж. Дюмезиль. Осетинский эпос и мифология. М., "Наука", 1976 ("Исследования по фольклору и мифологии Востока"). С. 8-18.