Религии Европы
Сказания Ирландии
Меч Кухулина
Текст
этого сказания содержится в рукописном своде под названием "Книга из
Баллимот" (1391 год), куда оно было переписано из более древней "Книги
из Навана". На русский язык переводится впервые. Перевод выполнен по
изданию: O'Curry E. On the Manners and Customs of the Ancient Irish.
London, 1873. Vol. 2. Древность и выразительность этого сказания помогает
понять, в каком "вещно-фантастическом" мире жили древние ирландцы, насколько
живым был этот мир,- и природный, и культурно-бытовой. Исходя из этого,
можно по-другому взглянуть на их эстетизм, который нам кажется грубым
и наивным...
Кормак имел у себя в
заключении заложников со всей Ирландии. Одним из них был Сохт, сын Фитала.
У Сохта был красивый меч с рукоятью из золота и навершием из серебра, с
золотым поясом и разукрашенными ножнами; он имел острие, сверкавшее в ночи,
как факел. Если бы острием его пригнули к рукояти, он бы снова стал прямым,
как дротик. Он. разрубил бы волос на воде; он срезал бы волос на голове,
не задев кожи; он рассек бы человека надвое так, что одна его половина какое-то
время не покинула бы другую. Сохт говорил, что это был Круайдин Крепкоголовый,
меч Кухулина; и семья его смотрела на этот меч как на свое родовое наследие,
доставшееся им от отцов, что жили прежде них. Между тем был в это время
в Таре замечательный дворецкий, чье имя было Дубрен, сын Ургрена. Этот дворецкий
упрашивал Сохта продать ему меч; он сказал ему, что каждой ночью у того
будут яства с его стола, а у каждого из его свиты будет пищи на четырех
человек, во славу меча, и сверх того, полностью его стоимость по оценке
Сохта. "Не пойдет, - сказал Сохт, - я не вправе продавать собственность
моего отца, покуда он жив".
Какое-то время все
оставалось по-прежнему; Дубрен постоянно заговаривал о мече. Наконец,
он пригласил Сохта по одному случаю разделить с ним некую приятную попойку.
И Дубрен наказал кравчему хорошенько потчевать Сохта вином и медом, покуда
он не опьянеет. Так и было сделано, и Сохт не ведал, где находится, и
впал в забытье. Тогда дворецкий взял у него меч и пошел к королевскому
златокузнецу, Конну. "Мог бы ты, - сказал он, - вскрыть рукоять этого
меча?" - "Мог бы", - сказал тот. Потом златокузнец взял разобранный меч,
вписал имя Дубрена на его стержне и снова сделал меч таким, каким он был
прежде.
Так продолжалось
еще какое-то время, и дворецкий по-прежнему выпрашивал меч, но не мог
заполучить его от Сохта. Тогда дворецкий потребовал меч и взялся добиться
своего законным образом: он заявил, что это его собственность, которую
у него отняли. Сохт возразил, что подлинный меч - его по праву вместе
с его уборами и украшениями и у него есть златокузнец, чтобы подтвердить
это. Затем он обратился к своему отцу Фиталу, спрашивая его мнение по
делу и умоляя его пойти вместе с ним, чтобы защитить его право на меч.
"Я не пойду, - сказал Фитал, - ты должен сам вести свои дела, и не вечно
мне быть для тебя третейским судьей, поскольку ты являешься обвинителем
в столь многих делах. Говори истину без лжи; на ложь не должно отвечать
ложью; не приду, если тебе не удастся доказать собственность на меч, и
мне будет легче изменить ход дела".
Дело было открыто
должным образом перед королем, и Сохту дали возможность доказывать, что
меч его. И он дал клятву, что меч был в его семье по наследству и что
это его собственность. Затем говорил дворецкий: "Хорошо, о король Кормак;
клятва, которую дал Сохт, лжива". - "Кто подтвердит за тебя, - сказал
Кормак, - что это ложь?" - "Вот что," сказал тот, - если меч мой, мое
имя написано на нем, и оы скрыто в рукоятке меча". Тогда Сохта позвали
к Кормаку, который сообщил ему, что было сказано. "Дело приостановлено,
- сказал Кормак, - пока это не выяснится, и пусть к нам позовут златокузнеца".
Златокузнец пришел, вскрыл рукоять, и внутри нашли написанное имя дворецкого.
Сохт сказал: "Вы
слышали, о люди Эрина, и Кормак вместе с вами, что этот человек признает
меч своим. Я передаю владение мечом вместе с его долгами от меня к тебе»".
- "Конечно, я признаю, - сказал дворецкий, - собственность на него с его
долгами".
Сохт тогда сказал:
"Это меч, который был найден в обезглавленном теле моего деда, и я по
сей день не знаю, кто совершил это деяние; и ты, о Кормак, вынеси приговор
по этому делу". - "Этот долг крупнее прочих", - сказал Кормак. Тогда он
присудил за это преступление взять семь кумалов и вернуть меч обратно.
"Я признаю, - сказал дворецкий, - происхождение этого меча"; и затем он
рассказал по порядку все о своем обмане, и златокузнец сообщил в отношении
меча то же самое. На это Кормак приказал взять семь кумалов с дворецкого
и еще семь с златокузнеца и сказал: "Это полезное предписание, которое
вынес Нере, чтобы вершить справедливый и беспристрастный суд".
"Поистине, - сказал
Кормак потом, - это меч Кухулина, и именно этим мечом был убит мой дед,
Конн Ста Битв, рукою Тибрайда Тиреха; об этом сказано так:
С войском храбрых
соратников
Когда б и пришли люди Коннахта, -
Увы! - чтобы увидеть кровь Конна
На боках Кухулинова меча".
Затем Кормак и Фитал
вынесли приговор по мечу; это Кормак подготовил его. И Кормак присудил
меч самому себе как пеню за смерть от него своего деда Конна.
Лики Ирландии.
Книга сказаний/Пер., сост., коммент. С. Шабалова. - М., СПб.: Летний сад,
2001. С. 135-138.
|